Кимара: Было бы глупо потратить неимоверное количество усилий, своей и чужой крови и не воспользоваться полученными результатами. Теперь стало проще с поиском этой толпы новообъявившихся братьев и сестер. Кимара остановилась посередине удицы сбоку от Сказок и хищно усмехнулась. Остановилось и замерла, будто прислушиваясь к падающему снегу, ловя сквозь тишину что-то неуловимое, на лице ухмылка неохотно уступает место ожиданию. Так даже веселее. Легкое движение руки – поправить плащ. Вчерашние порезы саднят, но залечивать раны, нанесенные в качестве жертвы – дурной тон, так что потерпим. – Раз, два, три, четыре, пять. Выходи меня искать – тихонько смеясь пропела женщина.

Джесра: - Отчего бы не выйти, коль зовут столь приятно? - Прошелестели ожидаемо тени темные из переулка, голосом девичьим, нежным да ласкающим слух. Ведьма в черном плаще из темноты вечерней выступила, дланью белой полог его удерживая чуть в стороне, впервые за путь свой к центру города снег ступнями малыми приминая. Расцветала на коже ее белая мгла, да стоило прочь с тропинки теней шагнуть, как бледностью людской сменилась она, укладываясь первым поцелуем мороза на щеки.
- Здравствуй, сестрица по теням. Ан сильна ты, коль дух мой чуешь столь вмиг, хоть и не кралась я по следам твоим намеренно...Сколь редкость большая, видеть спокойствие вместо бездумной жажды крови, и как радует взор мой твоя сила...- Ночная ведьма дланью раскрытой пред собой повела неспешно, дланью свободной, словно в миг первый беседы открывая нежелание свое сплетаться в битве с той, на которую ныне смотрела синевой глаз.

Кимара: - Да не то чтобы сильна, просто птички нашептали о вас. – Кимара откидывает капюшон, радует очередной безумной прической. Жаль, что она не видит всего контраста кожи и волос Джесры и ее прекрасных глаз в цвете. Ну, да меньше соблазном таким образом. – Ну что же, сестрица, давай пройдемся-прогуляемся. – и, почему-то ничуть не сомневаясь в согласии хаоситки, неспешно двинулась вперед по темной улочке, темнота, впрочем, отнюдь не являлась препятствием или смущающим фактором, хоть какая-то польза от глаз из-за которых проблем со стражей и Храмом не оберешься. А только ли из-за глаз. – Чем развлекаешься тут? – любопытственно, какая техника у Джесры любимая, да и вообще, чем она тут живет на острове. Чем и зачем.

Duelist: Кимара: Отпуск проходил успешно. По крайней мере, куда лучше, чем до этого проходила служба. Первую половину дня Руис Альмейда провел в фехтовальной зале, от доброты душевной и от скуки занимаясь с новичками, вторую: в порту, познакомившись с представителями таможнями и сыграв с ними несколько партий в кости. И, после нескольких бутылок вина и смены стражников, мужчину потянуло дальше, в трактир. К тому же, несколько золотых, посланных сегодня провидением, просто обязывали к приличному кутежу. В плаще, небрежно сдвинутом с правого плеча, в кожаной куртке с высоким воротом, в начищенных сапогах и без шляпы, которую проиграл, и которую выигрывать было уже лень, Руис Альмейда шел по какой-то темной, но казавшейся безопасной улице к «Сказкам ведьмы».
– Как часто вижу я сон, мой удивительный… Дамы! – Сверкнув единственным глазом и кивнув в вечернем сумраке головой, все еще замотанной бинтами, рэльнорец приложил два пальца к полам отсутствующей шляпыи поздоровался с гуляющими девушками. То ли из-за выпитого, то ли из-за темноты мужчина не обращал внимания ни на внешний вид их, ни на странный факт того, что эти две решили прогуляться в таком месте и в такое время, и шли неспешным, прогулочным шагом. – Отлетал теплый день… - незатейливая песня, исполнявшаяся в свободной манере, снова захватила его всего, идущего мимо.

Джесра: - Моя стезя проклятья, что жизнь хранят, да силы души тянут понемногу - едва ли известна я, как дарующая смерть, но здешний люд чаще поминает меня, как Проклинательницу. - Улыбка на устах ведьмы, что дарована сестре ее, едва лишь тенью озорна, да без границ нежна - словно бы, тенями темными вдруг переплелись темные духи, позволяя в нездешних чертах незнакомки вдруг узреть нечто весьма отрадное взору. Неспешно путь свой ведет рядом с нею Джесра, плащ поддерживая. Коль в глаза не вглядываться ныне, да тени отбрасываемые ею не считать лишний раз, сойдет верно и за горожанку скромную. Вот мимо человек идет, бросает приветствие с губ, и усмехается ему в ответ ведьма, позволяя мимо пройти - едва лишь минует их мужчина, указывает вслед ему. - Хочешь узреть сама, что подвластно мне ныне, сестрица? Взгляни лишь, сколь щедра к нам ночь...

Кимара: Ким, кстати, особой кровожадностью не отличалась. Дух ее не был большим любителем своих собратьев, вернее, был, но он предпочитал их поедать, нежели сотрудничать. Сейчас Хель сидит себе спокойненько в очередном перстне.
- Зачем мне демонстрации? – впрочем, она не будет развлечения, может даже поучаствует, но смысла большого афишировать свое присутствие не видит, по тону ясна позиция Ким – посередине, не то шагнет уверенно в благоразумие, не то сорвется в бездну веселья. В конце концов он и так на голову контуженный – хуже не будет, а если будет, Ким оттащит его к Нефрет, подруга не так уж далеко живет и подлатает неудачливого гуляку. Неудачливого…поймав себя на этой мысли Кимара усмехнулась – таки безудержное веселье.

Duelist: Кимара: Уже жертвой тонких женских хитросплетений и интриг, ни о чем не подозревающий Руис напевал песню себе под нос и выходил к «Сказкам ведьмы». Не обернувшись, и ни разу не вспомнив о гулявших дочерях Содома и Гоморры, столь невинно выглядевшим в темноте, мужчина на секунду остановился и полез рукой за пазуху в поисках кошелька. Будет глупо припереться в трактир и не застать при себе денег. Нет, вроде бы были… Для убеждения похлопав по груди, откуда вместо биения сердца Руису ответило позвякивание монет, рэльнорец зашагал дальше и совсем не в том направлении, куда шли девушки.

Джесра: Джесра, тихим шелестом листвы рассмеявшись, махнула рукою в сторону мужчины, что успел отойти от них недалече. Поземка тихая взвилась над снегом, порывом прохлады ушла вперед - взору одной лишь Кимары доступно, как нежно сплелось в единый полог нитей теней горсть, незримыми дланями спины стражника касаясь. Отчетливостью деталей наполнить взор его пытаясь, трепетом ощущений позднего вечера, сладостью волнительной темноты, что вдруг ощутилась не холодом зимы, но толчком в сердце. Послышалась шепотом, вкрадчивым женским голосом сзади, неспешностью змеиной в сознание вползающим.
- Постой, добрый человек, куда спешишь ты так? Аль руку помощи не протянешь страждущим девам? - Серебром колокольчика по весне прозвенел голос ведьмы, улыбнулась Джесра в спину намеченной жертве, колдовскую сеть неспешно, бережно выплетая вокруг него. Трогая чувства человека, словно искусный музыкант - струны инструмента дивного, дабы единую ноту звенящую из них извлечь - искру желания посеять, зерно покорности.

Кимара: На двух страждущих девах Ким даже закашлялась. А юная хаоситка тем временем что-то там вытворяла не то с его тенями, не то со своими – пускай тешится, Кимара в это время подопрет стенку спиной и станет наблюдать. В конце концов, на работу других смотреть всегда интересно, тем более, когда те самые другие не таятся, а, кажется, просто сгорают от нетерпения продемонстрировать свои умения и навыки. Думается, это будет интересно, как минимум и весело, как максимум. Однако просто так стоять было тоже невесело и пока Джесра плела тени, Хель медленно стекал по пальцам, оранжевыми каплями сползая по пальцам на асфальт. У них с Ким своя игра.

Duelist: Джесра: Ай. Что-то приятно так толкнуло мужчину в грудь, налетела теплая волна, пришло что-то еще, что не было в его планах на вечер, и Руис Альмейда остановился. Взгляд его сощурился, весь он подобрался, распрямился, и, становясь с этого момента покорной, безвольной игрушкой в чьих-то изящных, не ведавших схватку руках, мужчина развернулся, отыскивая взглядом тех так неосмотрительно позабытых дам. Кажется, опять начал идти снег, но он уже не осознавал ни его, ни того, зачем шел по этой улице: теперь во взгляде его читалась лишь искусственно взращенная забота и что-то умело пробужденное, древнее, мужское… Последний оплот сопротивления чужому влиянию пал с этим вечным безрассудным «Да что они мне сделают!..», и Альмейда зашагал обратно. Конечно, это ведь его работа: помогать всем кому ни попадя. В таком высоком поднятии духа мужчина скоро вернулся к дамам, и, так же слегка склонившись, он поинтересовался, открыто переводя взгляд с одной девушки на другую:
- Дамам нужна помощь?.. – Теперь уже ни их внешний вид, ни стекающие оранжевые капли, которыми увлеклась одна из них, не могли его смутить. – Ух, интересный фокус… - скажет Руис, коротко улыбнувшись и кивнув на представление Хаоса.

Джесра: - Что за радость видеть отзывчивое сердце на улицах, что обычно полны тишиной в ответ...Помоги, отзывчивый, подари нам ныне радость взору. - С нежностью откликается на слова подошедшего ведьма, да не замедлив движенья своего, за руку берет мужчину - прохладны пальчики ее, да лучше шелка всякого на касание ощущаются они, когда утягивают стражника мимо фонарного света рассеянного в подворотню ближайшую. Смеются синие очи Джесры, когда на лицо улыбающееся мужчины глядит ведьма, ласкают змейки тонкие зрачков его взор, тихой паутинкой оплетают сердце сильнее - аль видел он краше что, чем черты эти нежные? Аль было волнительней что, чем касанье это трепетное? Солнцем да луною очи синие душу греют, чаруют да словами, смутными обещаниями манят - иди себе, да не вслушивайся в разума предупрежденья. Говорит Кимаре, со смехом тихим, звуком сладким. - Идем, сестрица, что толку нам посередь улицы стоять людной? Взгляни лишь, как он силен и ладен...разве ночь к нам не щедра?...

Кимара: А Хель плетет сеть. Вернее, не совсем сеть, он сплетает себя в кольцо, лихо закручивает тонкие струйки оранжевого теперь уже дыма, образует кольцо, небольшое такое, полметра максимум диаметром, кольцо чуть колышется у земли, почти касаясь носочков обуви Ким, лежит и не собирается никуда двигаться, только дух все плотнее контуры делает, все ярче, все более выпуклые на нем узоры, да кто же в них вглядываться будет. Вот и я думаю никто, тем более, что на защиту похоже. Женщина отрицательно мотает головой, мол, нечего дислокацию менять – играть, так с риском и чтоб все слышали и видели. Ну да, это же она вчера ночью голышом на Сказках кровью руны поливала и заклятия выкрикивала – чего стесняться то теперь.

Duelist: Джесра: Пропал. Сгорел. Утонул в синих очах Хаоса без таблички «Вернусь через 10 минут». Его легкая улыбка, плясавшая на губах, немного ошалелый взгляд широко открытого глаза, осанка, которая от близости с прекрасной синеокой девой становилась еще прямее: все говорило о том, что этот мужчина сел на крючок плотно и ни о каком скором спасении не могло идти и речи. Если только та, что взяла его за руку, не прекратит эти мучительно сладкие речи, губительно долгие взгляды, чувствительно нежные прикосновения. На замысловатые речи ведьмы Руис ответил в своей мужской манере, просто и коротко, взглянул той прямо в глаза, серьезно, открыто, будто он мог догадываться, что с ним всего лишь играют, будто знал, что был игрушкой:
- Хорошо. – Сказал Альмейда и перевел взгляд на вторую девушку, чей фокус набирал обороты. Непонимание легкой тенью маячило во взгляде рэльнорца, но он снова смотрел на синеокую, улыбался и ловил ее взоры. В голове кружились пустые и не очень вопросы, а главные были: «Как это я не заметил ее раньше?.. О, боги, она ангел!.. Нет, взгляни еще раз, прошу!.. – и, - …скорей бы ей помочь!»

Джесра: Ощутив, что покинула их сестра новая, ведьма смеется лишь тихо, вскинувшийся край темноты взмахом невидимой длани Кимару провожает вслед...Да все ж утягивает за собою зачарованную жертву свою, подалее от взглядов праздных - в тонком плетнии чар колдовских сильна ведьма, да едва ль сумела бы всерьез дать отпор, пронеси мимо ныне отряд Псов Храмовных. Едва скрылись они с зыбкого марева уличных фонарей, обернулась к мужчине лицом ведьма, коснулась нежными пальцами его скул, дланью не мертвенного хлада, но словно бы прохладой шелка тягучего, ласкающего словно возлюбленной нега.
- Кто ты, ясноокий? По какой жизненной тропе в Нарионе идешь? - Шепчет ведьма, всматриваясь очами синими в глаза Руиса так, точно там, за трепетом ресниц да зрачков темнотой, податливую человечью душу рассмотреть желает. А после и роняет с губ, шелестом лесным. - Хочешь, ясноокий, помочь мне? А образ мой сохранишь ли в памяти своей, теплом души согреешь ли, тела жажду подаришь?....
Волна черная кудрей по ветру вьется, когда ведьма приникает к груди стражника, гибкой лозою, ядовитым плющом податливым.

Duelist: Джесра: - Меня зовут Руис Альмейда. Я служу в Страже. Недавно прибыл. – Сыпал короткими фразами мужчина, смотря на нее немного сверху вниз, податливо склоняя голову к ее руке, осмеливаясь приобнять за талию так сильно льнущую к нему девушку. Но с «яснооким» девица явно шутила, ведь у рэльнорца половина головы обмотана бинтами не первой свежести, а единственный глаз сер, как эта ночь и улица, и в нем плескалась страсть и желание вперемежку с корыстью, злостью и одиночеством. – Проси, все что хочешь, я сделаю все! – Треснутым от переживаний и возбуждения голосом отвечал и клялся Руис, добавляя: - Нет, не забуду, шутишь! – И порывисто обнимал ее второй рукой, и склонялся все ниже к ней, падая все ниже в синюю пучину бессмертия, и уже щекотал дыханием нежную кожу на шее, и исступленно, боясь умереть от первого поцелуя, касался носом щеки.

Джесра: - Руис Альмейда...- Вздохнули тени вокруг, словно кольцами тяжелыми свиваясь, змеиными. Темный дух Шиис, ощутив набирающие силу нити тонкие, что уж опутали паутиною крепкою сердце мужчины, задышал из мрака голодно, ответил на безмолвный ведьмы призыв, укрыл от праздного взора пару, в обьятиях сплетающуюся ныне столь крепко - и льнула ведьма к стражу не живом теплом тела девичьего, но холодом могильным, силу живительную из него тянущим, и расцветали белым светом луны мерцающие руки ее, волною гладкой менялась кожа. Не девица уж нежится в его сильных обьятиях - ночная нечисть колдовсткая, прекрасная в той же мере, что и пугающая.
- Меня любить хочешь, славный мой...Ревнивы пути теней, но я помогу тебе, я подарю тебе силы вдосталь, сердце сделаю твое тверже камня, слова острее клинка, чувства пламенным вихрем - ни взора не кинешь отныне на деву иную, чтоб жажду свою неутоленную не припомнить, пустоту незавершенности не утолить...- Шепчет ведьма устами алыми, скользит по щеке мужчины ими.
Тонкие пальцы с нежностью вкрадчивой в волосы стражника вплетаются, сквозь себя короткие пряди пропуская легко, и скользит ими ведьма по затылку Руиса, шею поглаживает - чувственны касания, хранят в себе обещание трепетное, желаний утоление, отзывчивость тела девичьего в руках его, сладость хмельного меда. И шепот накрывает его губы, когда ведьма вперед подается, смыкая кольцо рук на шее стражника легкостью обманчивой. - Стань тверже камня, острее меча и цикуты ядовитей, мой верный страж, мой страстный страж...Пусть будет по слову моему. - Раскрыв алых уст лепестки, в тот же миг дарует мужчине поцелуй ночная ведьма - словно в омут темный, бездонный, сладострастный, утягивая за собою следом.

Duelist: Джесра: О, вот здесь вот, похоже, его пробрало всерьез. Так, что никогда ни до, и, наверное, ни после… Как только она повторила его имя, - о, вечно бы слушать!.. – мужчина сделал судорожный, глубокий вдох, ноздри встрепенулись, как орлиные крылья, он набрал в грудь воздуха, вжимая ее тело еще сильнее – в свое. Околдованный, зачарованный, он всматривался во все преображения, постигавшие ведьму, в ее глаза, в такие манящие губы, - о, вечно бы смотреть!.. - ловил каждое слово, - о, вечно бы слушать!.. – и шептал одно, непрерывное:
- Хочу… - Соглашаясь с ней, отдаваясь ей, погибая от нее…
Пальцы хаотично сминали складки одежды на девице, почти до боли сжимая хрупкий стан, подбираясь под ребра – нащупывая сердце. Но нет, ее сердце – сердце ведьмы, а его сердце – сердце в неволе. Сердце, танцующее с Хаосом; сердце, отданное ему на растерзание; сердце, надевавшее сейчас стальные доспехи равнодушия, одеяния невосприимчивости, принимавшее зелье от любых трещин и морщин. Волосы Руиса Альмейды были, как весь он сам: и жесткие, и плавные, и так легко отдающиеся в тонкие пальчики ведьмы. Что творилось тогда с мужчиной, мог понять только влюбленный юнец или «видевший бога поэт». Как забор гнется под тяжестью обросшего вьюна, так мужчина, в одном непрерывном ответе, склонился к ее рукам, устам, речам, слушая, запоминая колдовские слова… И вот, в какой-то один из этих волшебных моментов ее губы прильнули к его устам, и Руис Альмейда забылся в самом сладком из всех поцелуев его жизни.

Джесра: То не ведьма чернокудрая в губы ему стонет, то пространство вокруг них словно изгибается в сладострастии, мягко пульсирует в такт жаркой волны, по венам вдоль метнувшейся, сладостью манит, жаром опаляет, проникает сквозь податливую, с мигом каждым все более разгоряченную плоть огненными нитями выплетая в ней новый узор. Правду верно молвят люди, что не схожи поцелуи ведьм на жизнь вечную, а подобны больше мгновению смерти - шагу за порог, которому нет названия, поступи по алчной дороге теней. Искрой ложной, обманом темным, коварства касанием были чары ведьмы - но истиной жгучей, единственно верной вспышкой прорастали из брошеного ее рукою зерна чувства и эмоции - тем желанней было сейчас для нее подаваться под руками стражника к нему, впитывать жадно и неистово всей собою жар его духа, стук его сердца, твердость его плоти. Был он яростен и силен - и стонала от наслаждения обладанием темнота вокруг, сжимая кольца все теснее, не желая отпускать на волю вновь такую заманчивую душу.
- Отпусти меня, страж мой верный...- То не нож острый по сердцу режет, то лишь воздух морозный вновь в грудь входит, едва не сменившись на бездну беспамятства, ибо пила ведьма поцелуй с его уст, как драгоценнейшее из вин, словно бы и нет нужды ей в дыхании смертном. Наполнились уста ледяные теплом живительным, слаще меда ощутились в шепоте новом, ласкающем, манящем, предостерегающем. - Отпусти меня ныне, ибо дорога твоя не в тени за мной, а в жизнь...Отпусти же, воин, пока отпускаю тебя живым.

Duelist: Джесра: Нет, нет, нет… Зачем она это говорила! Нет… Пусть выпьет, пусть заберет, пусть убьет – но только не говорит так! Мужчина, еще не ведавший изменений в себе, подался назад и широко взглянул на нее, будто не веря, что это говорит именно она и именно сейчас… Пальцы и руки его, до сих пор державшие в столь сильных объятьях девушки, тихо, медленно отпускали ее, а в пустом взгляде его серого глаза читалась мешанина отчаяния, опустошения, разочарования, незнания, нежелания, и опять отчаяния, и опять опустошения.
С еще не ушедшими нитями колдовского очарования Руис Альмейда отшагнул от ведьмы, сделал единственный, мучительный шаг назад, и, будто в последний раз, как утопающий, заглянул ей в глаза. Теперь он понимал: нет, смерть была не в ней, смерть была не с ней, смерть была без нее. И океан синих глаз был единственной вещью, которая поддерживала его жизнь, а воздух, что вылетал с ее словами ледяным, морозным дыханием, был единственным воздухом, которым мужчина мог дышать. Скорее, спаси его, ведьма, ведь видишь – он задыхается без тебя. Взор его взывает к помощи, стоит только прильнуть тебе обратно, стоит снова погладить его волосы и сказать: «Глупый, иди ко мне», и весь мир уже его не сможет остановить.
Было холодно, и падал снег. В темной улице города Нариона Руис Альмейда испытывал то, что никогда ни до, ни после; и ни потеря глаза, и ни возвращение на службу, и ни вся жизнь не сможет никогда сравниваться с тем, что подарила ему магия ведьмы. Снег покрывал его волосы, бинты на голове и лицо, взрезанное мукой расставания.

Джесра: Ах, сладкий миг владения, извечная заманчивость искушения не тонкую нить сплести, но своей рукою ошейник искусный на чью-то волю надеть навеки, поддаться желанию век обладать и править пропустившим коварный удар колдовства сильным духом. Безмолвно молящий, преисполненный чувствами, статный и сильный даже сейчас, в мгновение всеобъемлющей власти над ним ведьмы - Руис разжигал в синем взоре едваль не равное своему сердечному томлению желание, и снег, укрывающий черноту ресниц опустившихся на синие очи ведьмы, блестел оковами серебра в тот миг, когда тело девы ночной оплетали тягучие кольца Шииса, укрывая под его властью беззащитную плоть слушательницы Хаоса. В тенях обманчивых тонкий стан растворяя, образом делая смутным, расплывчатым, грезой несбывшейся. Тонкость длани белой, что к щеке стража вновь протянулась, точно напоследок желая приласкать его касанием единым, алчной тьмой поглотилась на глазах его, лишь миг единый касанием прохлады обернувшись...
Ударит сердце раз, другой под ребра, и останется ему лишь шепот, эхом лесной листвы в переулке затерянном, в тенях, вокруг все так же миражом болотным стоящими вокруг.
- Руис-с-с Альмейда-а-аа...- И смехом рассыпется вокруг, шипением точно змеиным, стоном далеким, в такт спадающим с сердца его оковам колдовского очарования ведьмы. И звуки вдруг ярче зазвенят, и мороз вновь проберется к телу, и луна проглянет с небес слепым глазом.

Duelist: Джесра: Последние муки, смазанные в одном, бесконечном моменте расставания, обернулись последним касанием то ли ветра, то ли призрака, и мужчина долго, до боли вглядывался в темноту перед собой. И его рука, все еще помнившая гибкость ее стана, протянулась вперед, вслед, дотянуться, схватить, остановить… И приласкала один лишь воздух. Воздух… Его воздух покинул мужчину. Странная влага набралась в глазу: то ли от мороза, то ли от долгого, беспомощного, безрезультатного взгляда… Знаете, подобное состояние приходит, когда узнаешь о измене, или когда признаешь безвыходность, или когда умирает кто-то близкий. Рэльнорца взрезали, выпотрошили, и оставили сушиться на холодном ночном воздухе Нариона, а он не мог этого понять, не мог осознать и тем более – исправить. И последняя фраза колдуньи, прилетевшая с порывом ветра, заставила этого сильного и в принципе бесстрашного мужчину судорожно вздохнуть, набирая полную грудь воздуха, и отчаянно попытаться перебороть появившуюся дрожь.
Стало холодно?.. Нет. Смертельно.
Сколько он так простоит, известно будет только богам. Но когда наступит время и Руис Альмейда услышит, как бьется его сердце в стальных, непробиваемых доспехах, мужчина резко повернется, взметнет снег со своего плаща и твердым шагом уйдет прочь, в жизнь, которая с этого момента и навсегда уже изменится.

Подпись автора

А вы тоже всегда путаете болевые точки с эрогенными зонами?